Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу - Страница 29

– Мы мыслю так: Ледница была туточки, была, да токмо не нашла, чего искала, от того и выместила свое зло на бедных птахах, и умыкнулась.

– Ну ты загнул! – ухмыльнулся Заика. – Откуда такие выводы, Калиныч?

– Проще пареной репы. Мы шли сперва по твердому, свежему снегу. Потом он начал таять. И быстро так, как ежели б его сюда намело ранее. И птахи померли будто в отместку за что-то, словно попали ведьме под горячую, то бишь, под холодную, руку.

– А ведь прав змей, – поддержал я Горыныча. – Будь все по-другому, снег вряд ли так быстро растаял, да и животные не пострадали бы в таком объеме.

– Допустим, – согласился Паляныця. – В таком случае, и нам тут делать нечего.

– Это почему? – заартачился сразу Заика. Если он что-то говорит таким тоном, то не отступит, хоть танком его дави. Плавали, знаем.

– Думается мне, что дело все в Алатыре, где начинаются и заканчиваются все дороги. Судя по количеству трупов, найти искомое ей не удалось, поэтому она покинула остров незадолго до нашего появления, а, может, даже видела нас. И вот какая мысль посетила меня, братва: если уж дочь Мары не смогла отыскать камень, то и нам, грешным, ловить тут нечего. Поэтому лучше будет отправиться по следам ведьмы, преследовать ее, висеть у нее на хвосте, не давать возможности творить зло.

– Так-то оно так, командир, ежели б не одна закавыка, – вступил в разговор Горыныч. – У вас есть ключ-звезда, а у Ледницы – нетути. Без оного ей Алатырь не сыскать.

– Думаешь? – Вася недоверчиво посмотрел на змея, вынимая из-под броника пятигранник на цепочке.

– Думаю, Ледница попыталась таки пройти через Алатырь, токмо слаба она оказалась супротив магии Творца, ключа у ней нет, а потому решила ведьма идти иным путем.

– Ладно, убедил, – решительно согласился Паляныця. – Тогда расскажи, как правильно использовать пентаграмму?

– Слыхал мы, зажать ее в ладони надобно, внимание свое сосредоточить на ней, увидать суть ее, так бы молвить.

– Это как?

– Дед говаривал, поймет тот, кто ключом владеет.

– Нормально! – ухмыльнулся Заика. – Пойди туда – не знаю куда.

Я только двинул друга локтем под ребра, заставляя закрыть рот, мол, дай сосредоточиться человеку.

Заика глянул на меня искоса, но спорить не стал. Тем временем Паляныця повел себя как-то странно. Вася открыл глаза, и я вдруг понял, что он совершенно ничего не видит перед собой. Сержант что-то пробормотал, потом сделал шаг, еще, еще, немного ускорился. Движения были какими-то дерганными, словно не человек это был вовсе, а марионетка, которую дергают за ниточки, приводя в движение. Примерно так в кино двигались зомби: медленно, угловато, будто пытаются справиться с собственным телом, вспомнить, как правильно им управлять. Заика попытался задержать его, но Горыныч пресек эту попытку:

– Не мешай, блажен он нынче.

– И что теперь? – не мог угомониться Вован. – Он же ни фига не соображает и не видит!

– Все, что нужно, он видит. Нам нужно только следовать за ним.

– Движемся в прежнем порядке, – скомандовал я, вспомнив, наконец, что теперь на мне обязанности командира. – Заика, идешь на два шага правее Паляныци, держишь свой фланг, я – держусь левее. Калиныч, страхуешь сержанта, тыл и нас по очереди. Дистанция та же. Двинулись.

Я сосредоточился на своем секторе, не забывая краем глаза следить за командиром. На всякий случай вытащил из кобуры пистолет, взвел его, держал перед собой, готовый в любой момент к бою. Сбоку раздался знакомый щелчок: Заика тоже взвел оружие. Думаете, я не понимал, что Стечкин – ничто против магии? Еще как понимал. Только ничего другого под руками для защиты не было. Ну, в самом деле, не дубинку же для этого использовать? А так, с каким никаким, но все же оружием, чувствуешь себя увереннее.

Мы передвигались зигзагами по густому лесу, в который завел нас Паляныця, словно зайцы, уходящие от гончих, иногда петляли, иногда возвращались назад, чтобы снова двинуться в одному Васе понятном направлении.

Постепенно становилось жарковато. Местность начала подниматься, но из-за деревьев ничего невозможно было рассмотреть дальше нескольких десятков шагов. Редкая живность при нашем приближении мгновенно исчезала с пути, только трава шелестела да листва.

За спиной в очередной раз ругнулся Горыныч. Я краем глаза посмотрел на него и улыбнулся. Кому-кому, а змею в густом лесу – хуже всех. С его-то габаритами и ростом нужны степи, а не заросли едва проходимые. Ну, вот опять. Ветка, которую я отпустил, хлестко ударила в глаз средней головы. Раздался сдавленный вопль, тут же потонувший в лапах, закрывавших пасть. Боковые головы шикнули на товарку, призывая стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы. Та только кивнула, потихоньку поскуливая и вытирая набежавшую слезу. Ну, извини, змеюшка, не со зла.

Лес закончился внезапно. Вася вывел нас на каменистую долину, укрытую высокой травой. Запахло полынью и выгоревшей на солнце зеленью. В дальнем конце долины возвышалось жерло вулкана, тонувшее то ли в тучах, то ли в облаках пепла. Ясно, откуда жара. С другой стороны, высаживаясь на остров, я что-то не замечал ни вулкана, и леса. Откуда все это взялось?

Паляныця повел нас к жерлу. Он уже не петлял, не возвращался, словно сориентировался и точно определился с целью. Зеленая трава постепенно уступила место выгоревшей. Становилось все жарче. Хотелось снять с себя снарягу и камуфляж. Я отстегнул флягу, сделал несколько затяжных глотков. Холодная сладкая вода освежила, взбодрила. Эх, хорошо!

Идти становилось все труднее, но Паляныця не замедлялся ни на секунду. Он шел по явившейся тропе, словно робот, ведомый вперед радиосигналом. Мы едва поспевали за ним. О контроле пришлось забыть, потому что тропа становилась все уже и труднопроходимее.