Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу - Страница 54

Что не говори, а нет ничего лучше, чем стоять на твердой земле. Экипируясь, я спросил:

– Так в чем я могу помочь тебе, царица лесная?

– Дитятко свое я потеряла, – мавка смотрела на меня умоляюще, а в глазах ее стояла неумолимая тоска. – Не успело оно родиться, когда я…

Она все говорила, а по бледным щекам потекли слезы, губы скривились, лицо перекосилось, сделалось страшным. От красоты и следа не осталось. Теперь передо мной стояла изможденная горем старуха, заламывающая руки и молящая о помощи. В общем, не все я понял из ее рассказа из-за рыданий, но главное все же уловить сумел.

Много лет назад полюбила простая девушка Устина, дочь крестьянина, молодого человека из зажиточной семьи, да так сильно, что подарила ему любовь свою всю, без остатка. Само собой, что результат вскоре заметили все. Забеременела, в общем, Устина. Родители парня не то, чтобы были не рады такой невестке, только приглядели они в жены своему отпрыску другую, побогаче да познатнее, с приличным приданым. Парень родителям не перечил, даже рад был такому повороту. С Устиной быстренько распрощался, свадебку тут же затеял. В общем, козлом оказался избранник. Устина не смогла пережить такого поворота судьбы, потому в день, когда любимый под венец топал, собралась девушка с силами и бросилась в реку. Так она стала мавкой лесной, потому что вода вынесла ее на берег в лесу, где Устина и пришла в новую жизнь. А вот дальше я что-то не совсем понял. По ходу, ребеночек ее нерожденный был отправлен за грехи матери в некий мир теней, и теперь вызволить его оттуда может только живая душа, которая согласится поделиться своим светом с невинным, но все же виновным, дитем.

– Что конкретно я должен сделать? – спросил я. Помочь матери снова обрести своего ребенка – святое дело, только в тонкостях всех этих магических законов что-то не очень хотелось возиться. Не понимаю я их. Пока что.

– Идем, я покажу, – мавка ухватила меня за руку и потащила за собой. Рука сразу онемела от холода.

Солнце уже выглянуло из-за горизонта, но в лесу было еще сумрачно. Туман понемногу сдавал свои позиции, расползаясь по земле. Может, из-за этого, или по какой другой причине, только как-то необычно было в лесу. Помню, однажды, лет десять тому, среди зимы началось обледенение. Деревья, дороги, дома, машины, земля, даже каждая травинка – все было одето в толстую ледяную броню. Казалось, целая планета вдруг превратилась в чистейший горный хрусталь, перенеслась в сказку. Солнечные блики играли, прыгали, носились в воздухе, отражаясь от крошечных льдинок, что носились в воздухе пылью. Необычное ощущение так мне запомнилось, что я, тогда еще мальчишка, долго ходил под впечатлением, словно и вправду попал в сказку. То же самое сейчас. Туман как бы скрадывал очертания деревьев и кустов, приглушал звуки, гасил несмелые солнечные лучи, превращая обычный пейзаж в сказочную былину. Даже на душе появился сладкий страх, предчувствие, ожидание чего-то необычного, от чего щемит в душе.

В общем, когда мы остановились, я так и не понял, куда меня завели. Память словно отшибло. Мавка отпустила, наконец, мою руку, показала куда-то.

– Пойдешь по тропе, – сказала Устина. – Только никуда не сворачивай, не оглядывайся и не сходи, что бы ни привиделось. Тебя будут сбивать с толку, бить, звать за собой, просить, плакать, умолять – знай себе молчи, не отвечай. Тропа выведет тебя к Смородине-реке. В ней души умерших долают свой последний путь. Многие плачут и стонут, иные радуются, но ты не обращай на них внимания.

– А на кого мне обращать внимание? – спросил я, потирая руку.

– На тех, кто плывет против течения, кто не по своей воле покинул мир живых и снова пытается в него вернуться. Среди них мое дитятко.

– Как же я его узнаю?

– Ты уж постарайся, богатырь, сделай дело доброе для мавки! Сердцем своим узнай.

Нормально? Пойди туда, не знаю куда. Я не успел и слова сказать, только рюкзак сбросил, чтобы легче идти было, а Устина просто толкнула меня в спину. Мои ноги сделали всего два шага, но как все сразу изменилось!

Лучи солнца мгновенно куда-то исчезли, уступив место полному сумраку. Если бы листья на деревьях и трава не излучали фосфорного света, пришлось бы как-то сооружать факел, что ли? Этот свет делал лес еще призрачнее. Трещины на коре деревьев, излучавшие свет, были похожи на русла рек и ручейков, по которым струилась зеленоватая светящаяся жизнь. Цветы, растущие по обочинам тропы, светились разноцветьем, словно фонари по краям взлетной полосы. Стоял сумрак, и одновременно света хватало с лихвой. Вперед, Летун. Раньше сядем – больше влезет, как говорил мой дядька, усаживаясь за стол.

Я сделал шаг, второй. Почва пружинила под подошвами, словно резиновая. Ладно, пойдем быстрее.

– Стой, богатырь, не ходи туда! – прозвучал за спиной голос мавки. – Испытывала я тебя. Вернись, молодец, не губи свою жизнь!

Я с трудом заставил себя не оглядываться, идти дальше, но голос звучал все ближе и ближе. Еще немного – и в меня снова вцепятся холодные пальцы, пронизывающие льдом до самой души.

– Остановись же, несчастный! – теперь в голосе звенели слезы.

Ага, щаз! Сказки в детстве читали, знаем мы штучки такие. Не сбавляй шаг, Леня, вперед!

– Аль глухой ты, богатырь? – кто-то больно толкнул в плечо, потом по почкам. Ай, больно! – Не слышишь, что дева тебе глаголет? Не ходи, ибо смерть твоя поджидает впереди.

Молчи, не отвечай. Иди себе, как шел.

Раздалось хлопанье крыльев. Меня обдало воздушным потоком, и кто-то ударил по голове. Что-то острое проскребло по шлему. Не знаю, что за зверь или птица это сделали, но ощущение не из приятных. Особенно звук. Как камнем по стеклу. Меня начал пробирать страх. Вдруг яростно захотелось домой.