– Готов? – Паляныця подошел, осмотрел меня. – Ты бы кольчужку надел. Так, на всякий случай. А охрану связать бы надо.
– Не надо, – ответил я, притаптывая ногой. – Фирма гарантирует. Вы узнали, где погреб?
– Узнали, узнали, идем уже.
– Может, мужика с собой взять?
– Не, не хочет он, – Заика весьма красноречиво прижимал ладонь к глазу. – Я спрашивал.
Ну, нет – так нет.
Паляныця уверенно повел нас к самой дальней камере, с широкой дверью, по ширине не уступающей входной в темницу, отпер ее, махнул с порога, мол, поспешайте. Я догнал его уже внутри.
Камера оказалась чем-то на манер караулки. Здесь стоял стол, топчан, шкаф, пирамида для мечей и копий. Только непонятно, зачем, ведь часовые меняются по графику. Разве что на непредвиденный случай? Кто их, волшебников, разберет.
Тем временем Вася потянул за рычаг, строенный в стену. Пол в нескольких сантиметрах от моих ног начал опускаться, как лопата в грузовом автомобиле, пока не превратился в пандус. Я отступил на шаг. Паляныця первым начал спуск, приказав Заике:
– Вещи наши приготовь. Да, и с фингалом что-то сделай, не свети на людях.
Пока Заика кривил лицо в гримасе, я поспешил за командиром.
Чем ниже мы спускались, тем холоднее и насыщеннее влагой становился воздух. Сырость, казалось, появилась здесь раньше, чем само строение.
Погреб оказался просторным помещением, по центру которого сидел Горыныч, прикованный к потолку, стенам и полу кучей оков. На лапах, крыльях, каждой шее и даже на хвосте висело по ошейнику. Да и цепи были недетские, каждое звено в мою ногу толщиной.
– Не жмет? – поинтересовался я, совсем позабыв, как еще несколько минут назад точно так же надо мной издевался Заика.
– Заждался мы вас, – ответил змей, не реагируя на подколки. – Украшениями любовался.
– И что? – Паляныця работал ключами споро, словно заранее знал, какой к какому замку подходит.
– Больно тяжелы, зараза, летать неудобно.
– Ну, тогда ходи без нее. Живо наверх!
Прежде, чем выйти из подвала, Горыныч обнял Васю, меня, и только потом поспешил на свободу.
Заика уже достал вещи, даже почти облачился в доспехи.
– Что дальше? – спросил Паляныця меня, занимаясь латами.
Я промолчал, словно не ко мне вопрос. А что еще оставалось? Сказать, что плана никакого нет?
– Чего молчишь, морду воротишь? – Заика закончил с экипировкой, и теперь подошел ко мне вплотную, даже за плечо взял, чтобы я не увиливал.
Я посмотрел на него, пожал плечами, потом мой взгляд упал на Горыныча. А что, если?… Да нет, бред. Да и как я потом свои манатки найду? И все же… Если другого выхода нет, значит, нужно использовать то, что под руками.
– Але, курсант! Уснул, что ли?
– Да есть тут план один, только не знаю, понравится он или нет.
– Ты не томи, время-то тикает, – приказал Паляныця. – Вон, уже сереет за окном.
Мы посмотрели на маленькое окошечко под самым потолком, в которое действительно проникал утренний свет. Эх, была не была!
– В общем, по-тихому слинять все равно не получится, так что уйдем, громко хлопнув дверью, – ответил я и выложил то, что только что пришло мне в голову. – Ну, как?
– А что! – Заика заулыбался. – Наглеть – так с музыкой!
– Да уж, другого выхода нет, – согласился Вася. – Только где веревку такой длины возьмем?
– На шкафу, – Горыныч протянул лапу и взял сверху моток тонкой, но прочной веревки. – Мы ее еще вчера заметил.
– Запасливые, – усмехнулся сержант. – Все, по местам.
Пока они с Заикой готовили входную дверь к прорыву, мы со змеем перетащили в большую камеру охрану и бережно перенесли здорового пьяного мужика, который снова храпел пуще прежнего. Жертвы нам совсем ни к чему.
Едва мы покончили с этим делом и заперли дверь, к нам подтянулись товарищи. Вася раскручивал веревку, Заика ее поправлял, чтобы не скручивалась.
– Так, все на борт, – приказал сержант.
Парни усадили меня так на спине змея, чтобы прикрывать собой. Калиныч, как мог, расправил крылья, сделал пробный взмах. Не получилось.
– Не-а, придется с разбегу и на свежем воздухе, – констатировал Горыныч.
– Слышь, Калиныч, – вежливо обратился я к змею. – Там, на улице, мои манатки где-то остались. Ты прихвати их по пути, ладно?
– Только не подведи, – предупредил Вася. – Второй попытки не будет. Готов? – змей кивнул всеми тремя. – Даю обратный отсчет. На счет «ноль». Пять…
Горыныч набрал полные легкие, бока расширились.
– Четыре…
Лапы со скрежетом заскребли когтями по каменному полу.
– Три…
Вася резко дернул за веревку. Возле двери что-то звякнуло. Понятно.
– Два…
Мы втроем зажали уши руками, открыли рты. Горыныч их, похоже, и не закрывал, готовясь открыть огонь на выходе.
– Один…
Горыныч прижал крылья к бокам туловища, хвост нетерпеливо хлестал по стенам.
Прогремевший мощный взрыв заглушил последний отсчет. Завизжал рикошет осколков, по ушам болезненно ударило ударной волной, даже контузило, посыпались мелкие камни вперемешку со штукатуркой и цементом, обломки двери лупашили по стенам и потолку, пару раз прилетело моим товарищам и самому Горынычу. Огненное облако ворвалось, опалив смрадом сгоревшего тротила, и опало, оставив после себя треск горящего дерева. Только разве остановишь змея на ходу?
Горыныч, словно самолет с палубы авианосца, стартовал стремительно и бесповоротно. Через несколько секунд нас уже встречал свежий утренний ветер, предрассветный туман и сумрак уходящей ночи. Я успел заметить, что взрывом вырвало не только дверь, но еще и изрядный кусок стены, так что змей мог спокойно стартовать в небо прямо с порога. А что вы хотели от связки сразу семи гранат? Хорошо, что все здание не завалило, на совесть строители постарались.